Цветовая схема

Размер шрифта А А А

21.09.2019 Организация кабинета юриста в ПНИ

"Публикуем подробный рассказ юриста правовой группы Центра лечебной педагогики, старшего советника юстиции Елены Юрьевны Митюшкиной про работу независимого юриста в психоневрологическом интернате – фактически про действующую модель Службы защиты прав граждан с психическими расстройствами в стационарных организациях. Как оказалось, Служба нужна не только самим гражданам, но и руководству ПНИ. Материал был создан в рамках подготовки к вебинару «Организация кабинета юриста в психоневрологическом интернате силами НКО: практика РБОО «Центр лечебной педагогики» (г. Москва)», прошедшему 15 мая 2019 года.

В последнее время тема ПНИ звучит часто – в СМИ, на различных общественных и государственных площадках. Можно говорить о начавшихся шагах со стороны государства по изменению системы интернатов, о том, что государство повернулось лицом к закрытой десятилетиями от общества теме ПНИ и начало делать первые шаги в направлении изменений в сфере стационарных социальных организаций.

Об этом свидетельствуют и последние поручения вице-премьера по социальным вопросам Т.А. Голиковой. Одно из её поручений связано со следующей темой.

В ФЗ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании» есть Статья 38. Служба защиты прав пациентов, находящихся в медицинских организациях, оказывающих психиатрическую помощь в стационарных условиях:
(1) Государством создается независимая от органов исполнительной власти в сфере охраны здоровья служба защиты прав пациентов, находящихся в медицинских организациях, оказывающих психиатрическую помощь в стационарных условиях.
(2) Представители этой службы защищают права пациентов, находящихся в медицинских организациях, оказывающих психиатрическую помощь в стационарных условиях, принимают их жалобы и заявления, которые разрешают с руководителем указанной медицинской организации либо направляют в зависимости от их характера в органы представительной и исполнительной власти, прокуратуру или суд.

Эта статья поражает моё воображение как правоведа: больше 20 лет она спала внутри закона и государство тихо этого не замечало – не замечало возложенную на него федеральным законом обязанность создать такую службу. По срокам забвения это уникальная норма из известных мне.

Когда про Службу вспомнили

В 2013 г. начались нашумевшие общественные проверки Звенигородского ПНИ (Московская область), которые привели к некоторым изменениям в этом интернате и с которых началась нынешняя волна наступления идеи реформирования ПНИ. Россия как раз ратифицировала Конвенцию ООН по правам инвалидов.

Тогда общественные организации задумались, как бы получить инструмент, с помощью которого удастся снизить происходящие в ПНИ безобразия, связанные с многочисленными нарушениями прав живущих в них граждан.

Совершенно стало понятно, насколько тяжела для изменений вся забетонированная временем система ПНИ и что одними наскоками и проверками изменить её невозможно. И это касается не только деятельности персонала – эта порочная система проросла и во многих людях, которые там проводят свою жизнь, которых она сделала безропотными, живущими в страхе, привыкшими к роли жертвы и согласившимися жить по её условиям, потому что нет у людей выбора и других вариантов.

И этой системе должно что-то постоянно изнутри противостоять. Вот тут и пригодилась ст. 38 – родилась идея распространить её на ПНИ.

Понятно, что реанимировать эту статью, да еще расширить её сферу применения на организации социального обслуживания будет непросто. Так и оказалось – законопроект о Службе постоянно тормозился.

Осенью 2017 г. в Совете Федерации была создана рабочая группа по разработке закона о Службе, в декабре 2017 на первом заседании рабочей группы был рассмотрен подготовленный законопроект и… больше заседаний в СФ не было.

Новый импульс

Новый импульс история с созданием Службы получила осенью 2018 г., когда руководителем Совета по вопросам попечительства в социальной сфере стала новый вице-премьер по социальным вопросам Т.А. Голикова. Около полугода она активно изучала ситуацию в интернатах, организовала массовые проверки в ПНИ и в результате поняла, что предложения общественников сформированы не на пустом месте.

Минтруду России было поручено представить в ближайшее время предложения о порядке реализации в ПНИ положений статьи 38 Закона Российской Федерации от 2 июня 1992 г. № 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании» в части создания и организации деятельности службы защиты прав граждан.

Как и зачем начиналось консультирование в ПНИ

В 2016 г. министром труда и соцзащиты населения Москвы была создана межведомственная рабочая группа (МРГ) по проблемам ПНИ и их реформированию.

Одним из направлений деятельности этой рабочей группы стало оказание на постоянной основе правовой помощи гражданам, проживающим в ПНИ, – т.е., по сути, речь шла об экспериментальном внедрении на практике той самой службы защиты прав граждан, о которой говорится в ст. 38, и куда, помимо психиатрических медицинских стационаров, необходимо добавить и психоневрологические стационарные организации соцзащиты.

Цель этого направления деятельности МРГ – оказание проживающим в ПНИ гражданам индивидуальной помощи и содействия в решении их жизненных проблем. Отмечу, что оказание такой помощи в интернатах началось еще до создания рабочей группы – ко многим из нас и ранее уже обращались через различные каналы люди из интернатов, знакомство со многими из них произошло и в ходе проведенных ОП РФ в ПНИ общественных проверок или в ходе волонтерской деятельности.

Такая деятельность – это не только восстановление нарушенных прав граждан. В конечном счете это восстановление и создание для них нового собственного мира – с человеческим достоинством, с верой в себя, в людей, в возможность иного жизнеустройства с другим качеством жизни.

Достижение такой цели – процесс очень длительный. Результаты её со стороны практически не видны, потому что задачи – это не только сиюминутное разрешение проблемы, а изменение сознания и жизненной позиции человека. Это тяжелый труд самого человека, в котором мы ему стараемся помочь, потому что за годы пребывания он пророс сам в эту систему и оторваться от неё быстро не получится. И, как и всем нам, ему страшно менять себя, свою привычную жизнь.

Территория Закона

Вот сколько мы работаем в интернатах, столько нас спрашивают разные люди: «Ну вот вы ходите-хотите, и что? Где большие изменения?»

Можно так описать подобную работу: это создание внутри одной системы, требующей кардинальных изменений, другой, пусть совсем маленькой системы, но которая, постоянно находясь внутри, ломала бы потихоньку те устои, которые уже не вписываются ни в изменившуюся жизнь общества, ни в новую правовую реальность в стране. Можно сказать, что это такое строительство территории Закона…

Выскажу свою мысль: после первого официального языка России (русского), есть второй язык, который просто обязателен для всех граждан страны и который пронизывает все сферы наших правоотношений между собой, между гражданами и государством. Этот язык – язык законов страны.

И это как раз тот инструмент, применение которого необходимо в первую очередь там и тогда, где и когда мы видим нарушения прав людей. К сожалению, уровень правовой культуры, уровень осведомленности о своих правах и обязанностях в нашем обществе оставляет желать лучшего. А если мы говорим о необходимости изменений в сфере социальной защиты населения, то такая защита должна строиться именно на требованиях строжайшего соблюдения законодательства – как российского, так и международного права.

И с какими бы видами помощи волонтеры ни приходили к людям в интернаты – при этом совсем не замечать нарушений прав и интересов живущих в них людей просто невозможно. И очень часто к нам обращаются волонтеры, которым пришлось с этими фактами лично столкнуться. Потому что контраст между тем, КАК живем мы, и условиями жизни в ПНИ – он им виден. И вот тут, мне кажется, очень важно всем приходящим в эти закрытые учреждения хотя бы в общих чертах иметь представления о том, как Закон описывает жизнь людей в стационарных социальных организациях.

Конечно, юристами быть все люди не должны. Но хоть немного научиться видеть происходящее вокруг себя с точки зрения Закона – мне кажется это полезным со всех точек зрения.

Я считаю, что элементарные базовые свои гражданские права и обязанности должен знать каждый человек. Почувствовав себя лично в правовом поле, появляется возможность через эти знания увидеть уже в другом, правовом, ракурсе проблемы тех, кому мы приходим помогать и защищать.

Возвращаясь к истории нашего юридического кабинета

В одном из ПНИ был выделен кабинет для личных встреч с людьми. Это было совершенно замечательно, потому что на тот период времени вход в интернаты для посторонних людей, для волонтеров был практически закрыт, и я знаю, что и до сих пор существуют такие социальные учреждения, где появлению представителей общественности совсем не рады…

Чисто по человечески, по-бытовому, это, конечно, объяснимо: кому хочется, чтобы к десятилетиями отлаженному и привычному механизму работы организации вдруг подключались совершенно посторонние люди, входили-выходили, да еще и что-то пытались там поменять? Конечно, это малокомфортно всем работникам. Частенько звучало «в чужой монастырь со своим уставом не ходят» - и это было самое вежливое, пожалуй, из того, что приходилось, да и приходится еще порой слышать от сотрудников ПНИ. И в корысти подозревали («А что вам от них нужно-то?»). Был даже такой случай, когда общественников пытались обвинить чуть ли не в планируемом захвате территории интерната…

Вообще удивительно, что такие общечеловеческие и общепринимаемые во всем мире и в любые времена цели, как забота о слабых, больных, нуждающихся в помощи людях, приходится объяснять… Что этот самый «монастырь», о котором нам говорили, не чужой – мы одно общество, одна страна и люди, которые там живут, не посторонние для всех нас, и защита их прав и помощь таким людям совершенно естественны для любого сообщества. И то, что происходит там, особо характеризует уровень нравственного состояния общества. Перефразируя писателя: «колокол звонит по всем нам»….

А для СО НКО помощь ТАМ составляет смысл создания и цель деятельности. Самое интересное в этой истории взаимоотношений с государственными социальными организациями – такие же смысл и цель и у них: помощь и защита населения, наших сограждан.

Долгие годы уровень закрытости от общества организаций психоневрологического профиля был беспрецедентным.

За последние годы эта ситуация начала потихоньку меняться – от непринятия, от противостояния между администрацией государственных учреждений и представителями СО НКО, волонтерами – к выстраиванию диалога в сторону общей цели улучшения качества жизни людей в ПНИ. Но пока, как мы знаем, проблем, требующих разрешения, еще много.

Нужные Стандарты и конфликт интересов

Хочу вернуться к законодательству и обратить внимание на один нормативный правовой акт, который должен быть принят в каждом регионе.

Речь идет о «Стандартах социальных услуг, предоставляемых поставщиками социальных услуг в стационарной форме социального обслуживания». Возьмем наши московские стандарты, в которых перечислены все предоставляемые в ПНИ соцуслуги. Эти Стандарты – большой и интересный по содержанию документ. В них раскрываются содержание (описание) каждой услуги, её объем, сроки предоставления, показатели качества и оценка результатов предоставления услуги.

Обращу внимание на два показателя такой оценки:
1-й показатель: «материальная результативность», а именно – степень решения проблем получателя соцуслуг, оцениваемая непосредственно контролем результатов выполнения услуги.
2-й показатель: «нематериальная результативность» – степень улучшения психоэмоционального состояния получателя соцуслуг, решение его бытовых проблем, оцениваемая путем проведения опросов.

Почему я на этом остановилась. Есть очень серьезная проблема, заложенная в самой правовой основе деятельности ПНИ.

Вспомним: в соответствии с законом о социальном обслуживании населения, социальные услуги в ПНИ предоставляются гражданам на основании договора о предоставлении услуг – как в случаях получения любых других существующих в нашей повседневной жизни услуг. У любого подобного договора есть заказчик этих услуг и поставщик (исполнитель услуг). В нашем случае поставщиком является интернат, заказчиком – гражданин.

Договор возмездный – 75% дохода граждане-получатели услуг отдают за эти самые услуги. Как в любом договоре об оказании услуг, у поставщика есть обязанности оказывать услуги качественные, в полном объеме, и предусмотрена ответственность за неисполнение условий договора.

Результатом предоставления этих услуг гражданам должно стать – как установлено в Стандартах – решение проблем граждан и улучшение их психоэмоционального состояния от получения этих услуг.

Кто и как оценивает эти результаты на практике? Сам поставщик, т.е. интернат. Сам оказывает, сам контролирует и сам оценивает качество путем проведения самим собой опросов получателей услуг.

Конфликт интересов? Да.

Вспомним, кто проживает в интернатах, – это люди с инвалидностью, большинство из которых – недееспособные граждане, в защиту прав и интересов которых в отношениях с любыми лицами выступают опекуны. Кто опекун у этих людей? По закону функции их опекунов выполняет всё тот же интернат – и он же поставщик услуг для них.

Мы имеем удивительный вид гражданско-правовых отношений, при которых организация-поставщик (т.е. производитель) услуг в случае некачественных собственных услуг должна вступать в отношения сама с собой в защиту прав и интересов проживающих в ней граждан, которым она же и предоставляет эти услуги.

Я даже не могу подобрать подобного примера в какой-либо другой сфере нашей жизни. Самому производить услуги, самому контролировать их качество, к самому себе предъявлять претензии при плохом их качестве и самого себя привлекать к ответственности за такие нарушения договора о предоставлении этих услуг?

Такая ситуация, с одной стороны, фактически оставляет получателей соцуслуг без надлежащей правовой защиты, а с другой стороны, создает просто идеальную почву для совершения злоупотреблений внутри организации, так как очень сложно себе представить, как можно при такой системе сохранять объективность и беспристрастность при исполнении служебных обязанностей, избегая конфликта интересов.

Как это выглядит на практике?

Это очень хорошо можно проиллюстрировать примером из сферы оказания интернатом социально-правовых услуг.

Опять же – заглянем в упомянутые Стандарты в раздел «социально-правовые услуги». Первое, что видим – в состав услуги входят: помощь в оформлении жалоб, помощь в оформлении претензий в соответствии с ФЗ «О защите прав потребителей».

Жители ПНИ являются потребителями услуг. На что могут быть жалобы и к кому претензии? Жалобы на услуги и претензии адресуются к поставщику этих услуг – т.е. к интернату, с которым у гражданина заключен договор об этих услугах.

Вы может себе представить, чтобы проживающий в интернате человек пришел к юристу или социальному работнику и попросил его составить жалобу или претензию на нарушение своих прав как потребителя – т. е. на плохое качество услуг в интернате? Или попросил помочь написать жалобу на другого сотрудника интерната?

Мы все прекрасно понимаем, как устроена внутренняя жизнь интерната, где люди живут годами, где в большинстве случаев они общаются, помимо других таких же получателей соцуслуг, только изо дня в день с персоналом. И мы также видим, как отношение персонала к людям влияет на качество их жизни, удовлетворенность ею, на психоэмоциональное состояние людей. И эти отношения, в основном, построены НЕ на правовой основе, а на личностном отношении каждого сотрудника к каждому проживающему.

Будем говорить прямо: живущие в интернате люди полностью зависят от отношения персонала, рядом с которым они проживают каждую минуту и каждый день своей жизни. И мы видим эту неправильную, порой очень тяжелую зависимость во всем. Люди боятся потерять благорасположение к себе сотрудников, боятся их разозлить, чтобы чего-то лишиться либо недополучить. У персонала есть любимчики, которым дозволено больше чем другим, есть, наоборот, те, которыми можно помыкать и которые никогда не возразят или в силу болезни, или в силу страха. На этом нередко основывается эксплуатация персоналом людей. Думаю, что это не секрет. Нередко мы встречаемся такой ситуацией: получатели услуг выполняют обязанности персонала – проводят уборку общих помещений, меняют памперсы в отделении милосердия и т.п. Делают они это за сигареты от персонала. Замкнутый круг – откажешься убираться – впадешь в немилость и останешься без сигарет. Многие люди недовольны этой ситуацией, но выйти из неё просто боятся.

И как при такой зависимости от сотрудников эти люди будут ходить в интернате к одним сотрудникам и просить у них помощи написать жалобу на других сотрудников – их коллег? О какой помощи в решении своих проблем, да еще «объективной», как это указано в Стандартах (в показателях качества услуги), может вообще идти речь?

И к кому обращаться живущим в ПНИ людям со своими проблемами?

Именно эти ситуации и породили у СО НКО идею реанимировать ст. 38 закона о психиатрической помощи, добавив в неё интернаты.

Модельная Служба

Хочу сказать, что кабинет юриста, о котором мы говорим, есть, по сути, прообраз названной выше Службы защиты прав граждан, создание которой мы считаем необходимым и срочным в стационарных организациях психоневрологического профиля (и в ПБ, и ПНИ). Поэтому мы условно называем это направление нашей деятельности модельной Службой.

Началась эта деятельность в 2016 году – еженедельный прием в одном ПНИ. Сначала приходящих были единицы – люди робко заходили, боялись что-то рассказывать, боялись даже имена свои называть. Мысль о том, что можно пожаловаться, вызывала страх. Уходили. Потом опять приходили. Говорили шепотом и умоляли никому не рассказывать, что они к нам обратились. Бывало, приходили и просили забыть, что они нам рассказали. Были случаи, когда персонал их видел рядом с нами – и им за это попадало разными способами.

Это всё было очень больно наблюдать – до какого состояния надо довести людей, – людей слабых, больных, одиноких – чтобы они боялись с кем-то поделиться своими бедами. Собственно, мы это продолжаем наблюдать в разных интернатах.

Но общая картина всё-таки меняется. Сейчас на прием приходят каждый раз до 15 человек, между приемами – десятки звонков и письменных сообщений. Люди услышали о своих правах, люди захотели жить лучше, люди перестают бояться. И это всё потому, что у них появилась возможность озвучивать свои проблемы и видеть пути их решения. Узнавать свои права и, кстати, обязанности. Люди стали понимать свой статус – гражданина, получателя социальных услуг. Вопросы разнообразнейшие – от вопроса, почему дали полбулки, а не целую, до вопроса как развестись с женой, которая 15 лет не навещала человека в ПНИ.

Есть жители ПНИ, которые «закрыты» (не имеют свободного выхода с этажа). Останавливаться на этой проблеме не буду, но скажу – это абсолютно незаконная ситуация, мы об этом всегда говорили и говорим. Уже больше года назад были отменены два приказа прошлого века, которые давали возможности ограничения передвижения людей в ПНИ. Видимо, существуют на местах еще какие-то нормативные акты, позволяющие продолжать ограничивать свободу людей в социальных учреждениях. И с этим предстоит еще разбираться, полагаю, прокуратура своё слово в конце концов скажет.

К людям, которые не имеют возможности прийти на прием, мы приходим сами.

Зачем еще нужна «внешняя» Служба?

Еще проблема в ПНИ – 1-2 штатных юриста катастрофически недостаточно в интернатах, где проживают сотни людей (до 1000 человек). Обратимся всё к тем же Стандартам – что в них сказано про «юридическую помощь»? Смотрим раздел «Социально-правовые услуги». Наименование услуги: «Содействие в получении бесплатной юридической помощи в порядке, установленном законодательством». Смотрим описание этой услуги: «Выяснение жизненной ситуации получателя социальных услуг», «Информирование о путях реализации его законных прав».

Разве возможно с таким количеством юристов досконально «выяснить жизненную ситуацию» каждого человека? Эта услуга дословно входит в состав такой социально-правовой услуги как содействие в получении юридической помощи, это установлено в Стандартах. Но это же совершенно нереально!

Далее смотрим: «Разъяснение права на получение бесплатной юридической помощи согласно ФЗ «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации (предоставление адресов, телефонов, режимов работы юридических бюро)».

Вот это у меня вызывает большое недоумение. Во-первых, бесплатную юридическую помощь люди могут получить при определенных условиях и в конкретных установленных случаях. И перечень таких случаев совершенно не охватывает все те проблемы, которые имеются у людей в интернатах! Во-вторых, говорить об адресах и телефонах я считаю просто издевательством, так как у многих в ПНИ нет телефонов, многие (в первую очередь, недееспособные) вообще не выходят за пределы интернатов. И мне слабо верится, что интернат выделит, к примеру, недееспособному человеку для поездки к юристу сопровождающего (социального работника). Я, по крайней мере, о таких случаях не слышала. И о случаях приезда в интернаты каких-либо юристов для оказания этой самой бесплатной юридической помощи я не знаю. И чтобы адвокаты приезжали в интернаты и оказывали юридическую помощь, тоже не слышала (была бы просто счастлива узнать о таких случаях!), кроме нескольких сотрудничающих с нами адвокатов, работающих бесплатно (что называется pro bono – «ради общественного блага»).

И в-третьих, что вызывает у меня просто возмущение, – в Стандартах упоминаются «юридические бюро», однако в Москве, к примеру, такого юридического бюро просто не существует. И мне очень интересно было бы узнать, взаимодействуют ли такие юридические бюро с ПНИ в тех регионах, где они имеются.

То есть мы видим, что предусмотренный Стандартами в ПНИ объем собственно юридической помощи в рамках социально-правовых услуг просто смехотворен. То есть живущие там люди, по сути, не могут её получать в необходимом количестве.

Такая ситуация приводит к крайне негативным последствиям. Приведу пару примеров.

Девушка из числа сирот, проживающая в ПНИ, долгое время не могла получить положенную ей квартиру. Ей кто-то посоветовал юриста в Москве. Она поехала к нему и попала на бесстыжих мошенников, греющих руки на сиротах. Осталась без денег. Обратиться в интернат испугалась, так как именно интернат тянул с решением её жилищного вопроса, и она не хотела, чтобы узнали о её обращении к юристу. К сожалению, к нам она обратилась поздно и предпринятые нами возможные меры результатов не дали.

А во втором случае молодой человек нашел в интернете объявление о бесплатной юридической помощи (хотел узнать, как ему отказаться от проживания в ПНИ), позвонил по объявлению, получил обещание о бесплатной юридической помощи, поехал к этому юристу, всё рассказал, после чего ему дали на подпись договор, где была указана астрономическая для человека сумма. Он сообразил отказаться подписывать договор, хотя тот юрист очень уговаривал. После чего этот самый юрист (кстати, назвавшийся адвокатом) по несколько раз в день звонил ему и требовал приехать подписать договор, чем-то грозился даже. Вот тогда молодой человек пришел к нам. Мы посмотрели в реестре адвокатов – такого адвоката в реестре нет, то есть уже обман. Тогда мы позвонили этому так называемому «адвокату» и поговорили с ним весьма серьезно. Больше он не звонил человеку и не отвечал на его звонки.

Вот к чему приводит отсутствие у людей в ПНИ возможности получать юридическую помощь – помимо имеющихся проблем у них появляются новые.

Чем Служба выгодна самому ПНИ?

Приходя в ПНИ, мы не только проживающим в нем людям помогаем – мы, по сути, помогаем самому ПНИ справляться с собственными целями и задачами. И, надо сказать, что в некоторых интернатах это понимается и принимается администрацией и персоналом, правда, пока в очень маленьком объеме, но такая тенденция есть, появляется конструктивное взаимодействие, которое облегчает жизнь всем участникам какой-то конкретной истории. При этом мы и интернат не должны мешать друг другу, каждый делает своё дело в своих границах.

Такое взаимодействие даёт нам возможность транслировать имеющиеся общие проблемы руководству интерната. Взгляд со стороны – полезная вещь для тех руководителей, которые стремятся к повышению уровня социального обслуживания, к повышению эффективности своей деятельности и вверенной им организации. Тех, которые понимают необходимость перемен и готовы это обсуждать.

Тут хочу обратить внимание на очень важный момент: речь идет не о том, что мы сообщаем директору всё то, о чем нам рассказали люди. Подчеркиваю: наша помощь оказывается каждому строго на условиях конфиденциальности. Мы каждому человеку разъясняем это: что всё, что он нам рассказывает, только тогда и только тому может быть нами озвучено, когда и кому САМ человек нас попросит рассказать в целях решения его проблемы. Для нас, приходящих к людям в ПНИ, это, в первую очередь, нравственный закон, чувство повышенной ответственности за судьбу людей, которые нам доверились. А еще это Конституция Российской Федерации, которая гарантируют каждому право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени.

Кстати, люди очень живо и заинтересованно реагируют на наши разъяснения, что каждый человек имеет право на тайну своей частной жизни и что такое вообще частная жизнь. Практически никто об этом не слышал раньше. И люди учатся! Вот недавно на прием пришли сразу несколько человек и с порога: «А видеокамеры в комнатах – это нарушение нашего права на частную жизнь?».

С какими вопросами обращаются люди в интернатах?

Например, самое простое: люди спрашивают, что для них должен делать интернат. Люди никогда не видели и не слышали про свою ИППСУ. Многие, заинтересовавшись, хотят её лично увидеть и почитать, просят помочь это сделать, и мы помогаем составить заявление о выдаче копии ИППСУ. Многие с большим интересом вникают в ее содержимое и частенько удивляются. Был случай, когда физически крепкий мужчина очень изумился, прочтя в одном из разделов своей ИППСУ, что, оказывается, он получает услугу «Мытьё клиента, ежедневный уход за волосами, стрижка ногтей, волос, бритьё бороды и усов (аж 1 раз в два дня)». Мужчине 50 лет и он всю жизнь это делает сам… Услуга «Мытьё клиента» его вообще рассмешила!

Наша задача – помочь человеку решить мучающую его проблему либо объяснить что-то, что его заинтересовало, в чем он хочет сам лично для себя разобраться. Само появление интереса к разным сторонам жизни – это уже изменение состояния человека.

Бывает, что у человека неправильное представление о каком-то событии, неправильная оценка чьих-то действий в силу незнания, неопытности – разъясняем самыми простыми словами, с примерами. Задачи уговорить его жаловаться у нас нет. Задача главная – помочь человеку разрешить неприятную для него проблему. Предлагаем пути решения: поговорить сначала с кем-то из персонала, поговорить с юристом, с соцработником, с врачом, с директором, с обидевшим другим проживающим? То есть попытаться сначала решить проблему через примирительную процедуру – через медиацию. Иногда этого бывает достаточно. Если не удается и человек все-таки хочет разобраться – рассказываем о возможном варианте письменного обращения, разъясняем закон о порядке обращения граждан. Иногда человек просит сходить с ним что-то попросить к юристу, к руководству, потому что ему трудно самому сформулировать вопрос и не так страшно идти не одному. У каждого свои страхи, свои проблемы с общением.

При этом мы не навязываем своё мнение – мы только информируем, разъясняем, предлагаем, предоставляя человеку самому реализовать свое право выбора. И сделать этот выбор порой для него целое событие. Многие приходят с одним и тем же вопросом много раз – и не потому, что не поняли. А именно потому, что хотят сами выбрать, что им делать со своей проблемой. Выслушают нас – скажут «Я подумаю» и уходят. В следующий раз приходят с той же проблемой – но с новым вопросами по ней или со словами «А давайте вот так попробуем». При этом видно, что порой для человека преодолеть привычный страх – это огромное внутреннее событие. Страх не уходит – но, оказывается, для достижения какой-то значимой жизненной цели его можно преодолевать.

Это вызывает у нас огромное уважение к человеку, потому что, начиная защищать свои интересы, он реально рискует – рычагов заставить человека пожалеть о своей смелости у персонала достаточно много. Мы видим, как меняются люди, потому что многие стали постоянными нашими посетителями на приемах – за годы проживания в ПНИ у них накопилось и много вопросов, и много проблем. И мало того, что люди многое узнали, поняли, что-то решили для себя – они стали делиться этим опытом с другими, приводить своих знакомых с их проблемами, а что-то уже и разъяснять знакомым сами. Некоторые стали просить принести им почитать законы.

Одновременно с приемами у нас практически ежедневно работают телефонные консультации. Заработало «сарафанное радио», люди передают номер телефона своим знакомым из других ПНИ, сейчас уже звонят практически из всех московских интернатов, из Московской области. Кто-то просит приехать к ним в интернат, потому что его не выпускают в город. Кто-то просит о личной встрече вне интерната – есть страх, что накажут потом за встречу. Кто-то имеет возможность присылать письменные вопросы.

Но количество обращений и поднятых вопросов растет, потому что люди узнали, что можно и нужно учиться себя защищать, что надо знать свои права, обязанности, что существует много чего, о чем они даже не подозревали и им никто не рассказывал. Это не только конкретная помощь по конкретным вопросам, это и правовое просвещение. В конечном счете это социализация, это выход человека из стен, выросших между ним и внешним миром за годы жизни в казенных учреждениях, это возможность перехода из состояния изоляции – в открытое общество к свои согражданам, к нам с вами.

Узнавая проблемы людей в ПНИ, мы не только решаем их – мы видим и проблемы законодательства, и проблемы правоприменения. Это позволяет давать объективную оценку ситуации в ПНИ, анализировать и дальше двигаться в направлении изменения ситуации в социальной сфере, в организациях социального обслуживания. Но главное, конечно, это конкретная помощь человеку, оказавшемуся по стечению жизненных обстоятельств в неестественных для любого свободного человека условиях.

Чем больше узнаешь о судьбах этих людей, тем больше приходит понимания, насколько велика вероятность наступления в жизни любого из нас таких грустных обстоятельств, при которых можно оказаться перед необходимостью обращения за социальными услугами, в т.ч., и стационарными…

В заключение хочу отметить, что какого-то четкого конкретного формата такой работы в ПНИ у нас нет – мы идём опытным путем, практика постоянно рождает у нас новые мысли и планы. Поэтому такая помощь может быть организована и в каком-то другом виде – это выбор НКО, волонтеров. Но главное – эта деятельность должна быть в интернате регулярной. И каждая история, с которой пришел человек, должна упорно доводиться до её окончательного разрешения с опорой на Закон. Никто не должен быть оставлен без помощи посередине пути. Людям нужна уверенность, что к ним пришли надолго и их опять не бросят".

Весной 2024 года состоялась IV Научно-практическая конференция "Ценность каждого"

Открыта регистрация на участие в Международной научно-практической конференции «Социализация и индивидуальная траектория жизни человека с инвалидностью»

«Сопровождаемое проживание инвалидов» – 1 сентября вступила в силу новая статья Федерального закона «О социальной защите инвалидов в РФ»

21.09.2019 Организация кабинета юриста в ПНИ